26
" Есть браки, скрепляющиеся в постели, есть — распускающиеся на кухне, под мелкую музыку столового ножа и венчика для взбивания белков, встречаются супруги-строители, производящие ремонты, закупающие по случаю дешевые пиломатериалы для дачного участка, гвозди, олифу и стекловату, иные держатся на вдохновенных скандалах.
Брак Маши и Алика совершался в беседах "
― Lyudmila Ulitskaya , Medea and Her Children
27
" Несмышленые малыши, человеческие личинки, они потребляют всякую пищу, какую ни кинь, сосут, жуют, глотают все подряд впечатления, а потом окукливаются, и внутри куколки все складывается в нужном порядке, выстраивается необходимым образом – рефлексы отработаны, навыки воспитаны, первичные представления о мире усвоены. Но сколько куколок погибает, не достигнув последней своей фазы, так и не треснув по шву, не выпустив из себя бабочку. Анима, анима, душенька… Цветная, летающая, короткоживущая – и прекрасная. А какое множество так и остается личинками и живет до самой смерти, не догадываясь, что взрослость так и не пришла.
[...]
Нравственное созревание представлялось ему столь же закономерной особенностью человека, как и биологическое, идущее параллельно. Но пробуждение происходит по-разному, и зона эта сильно варьирует в зависимости от индивидуального склада и некоторых других причин. Нравственное пробуждение, или «нравственная инициация», как он полагал, происходит у мальчиков в возрасте от одиннадцати до четырнадцати лет, обычно при наличии специальных неблагоприятных обстоятельств — несчастье или неблагополучная семейная жизнь, унижение достоинства личного или достоинства близких людей, потеря родного человека. Словом, переворачивающее душу, пробуждающее ее событие. У каждого человека имеется своя собственная «болевая точка», и именно с нее и начинается эта персональная революция личности. Почти обязательным в этом процессе, по мысли Виктора Юльевича, оказывается присутствие «инициатора» — учителя, наставника, старшего друга, а если родственника, то достаточно дальнего. Как и в случае с крещением, в обычных условиях, вне опасности для жизни, кровные родители редко бывают восприемниками. В исключительных случаях таким «инициатором» может послужить даже вовремя пришедшая в руки книга. "
― Lyudmila Ulitskaya , The Big Green Tent
28
" Бывают у людей таланты простые, как яблоко, очевидные, как яйцо, — к математике, к музыке, к рисованию, даже к собиранию грибов или к игре в пинг-понг. С Михой было сложнее. Талантов на первый взгляд не было, но были хорошие способности: к поэзии, к музыке, к рисованию.
Настоящий его талант, полученный им от рождения, невооруженным глазом был не виден. Он был одарен такой душевной отзывчивостью, такой безразмерной, совершенно эластичной способностью к состраданию, что все прочие его качества оказывались в подчинении этой «всемирной жалости». "
― Lyudmila Ulitskaya , The Big Green Tent
30
" Възможно е през дългия си живот да съм успял да направя няколко крачки по пътя към свободата, но това, с което определено не успях да се справя, е националността. Не успях да престана да бъда евреин. Еврейството е натрапчиво и авторитарно, проклета гърбица и прекрасен дар, то диктува логиката и начина на мислене, сковава и те обгръща като в пелена. То е неотменимо както пола. Еврейството ограничава свободата. Винаги съм искал да изляза отвъд неговите предели – излизах, отивах, където си искам – по други пътища, десет, двайсет, трийсет години, но в някой момент откривах, че не съм стигнал доникъде. "
― Lyudmila Ulitskaya , Даниэль Штайн, переводчик
35
" Mỗi một ngày trôi qua đều không hòa lẫn vào những ngày khác, mà được Sonechka ghi nhớ một cách riêng biệt, khi thì với cơn mưa lười biếng ban trưa, khi thì với một con chim lớn chân cong, lông màu sắt gỉ, từ đâu bay đến đậu trên hàng rào, hoặc với chiếc răng sữa đầu tiên nứt ra trên hàng lợi sưng của con gái. Sonechka gìn giữ suốt đời hình ảnh của từng ngày riêng biệt, hương vị, màu sắc của nó, từng lời nói của chồng, những câu ngoa dụ đặc biệt và lý lẽ chắc nịch, được nói ra trong một phút giây nào đó. Cô cần cái công việc tinh tế và vô nghĩa lý này của trí nhớ. "
― Lyudmila Ulitskaya , Sónechka
37
" for some reason this metamorphosis didn’t occur in all of his pupils, or even most of them, but rather in the minority. What was the essence of this process? The awakening of a moral sensibility? Yes, of course. But why did it happen in some, and not in others? Is there some kind of mysterious module of transition: a ritual, or rite? Or perhaps Homo sapiens, rational man, also undergoes a phenomenon similar to neoteny, which is observed in worms, insects, and amphibians—when the ability to reproduce appears not in mature specimens, but already in the larval stages? And then the immature organism spawns analogous larvae, which will in their turn never mature. "
― Lyudmila Ulitskaya , The Big Green Tent
40
" Кормили в санатории преизобильно, как-то оскорбительно для Василисы, так что, чуть освоившись, она отказалась ходить на завтрак и на обед, а приходила вместе со всеми только на ужин, занимала место за отведенным им отдельным столиком и наслаждалась обслуживанием. Официантки ставили ей еду, спрашивали, почему опять не приходила на обед и не подать ли чего еще… Одновременно с удовольствием она еще испытывала некоторое беспокойство, потому что по своему невеликому, но цепкому уму твердо знала, что если у кого-то излишки, то есть и такие, у кого жестокие недостатки… И христианская ее душа, несмотря на роскошь отдыха, испытывала легкий стыд. В конце концов она призналась Елене, что если в раю будет вот так же вот, то придется ей на какое другое место попроситься, потому что делается совестно.
(«Казус Кукоцкого», Л. Улицкая) "
― Lyudmila Ulitskaya , Казус Кукоцкого
