5
" Ты пойми, милый, что в этом и суть подвига, что его всегда совершает не готовый к нему человек, потому что подвиг - это такая вещь, к которой подготовиться невозможно. То есть можно, например, наловчиться быстро подбегать к амбразуре, можно привыкнуть ловко прыгать на нее грудью, этому всему мы учим, но вот самому духовному акту подвига научиться нельзя, его можно только совершить. "
― Victor Pelevin , Omon Ra
7
" С четвертого курса занятия начинаются на тренажерах - знаешь, что это такое?
- Нет.
- В общем, все как в самолете, сидишь в кабине, ручка у тебя, педали, только смотришь на экран телевизора. Так эти двое на занятии, вместо того, чтоб иммельман отрабатывать, пошли, сука, на запад на предельно малой. И не отвечают по радио. Их потом вытаскивают и спрашивают - вы чего, орлы? На что рассчитывали, а? Молчат. Один, правда, ответил потом. Хотел, говорит, ощутить, говорит. Хоть на минуту... "
― Victor Pelevin , Omon Ra
12
" Часто в детстве я представлял себе газетный разворот, еще пахнущий свежей краской, с моим большим портретом посередине (я в шлеме и улыбаюсь) и подписью: «Космонавт Омон Кривомазов чувствует себя отлично!» Сложно понять, почему мне этого так хотелось. Я, наверное, мечтал прожить часть жизни через других людей – через тех, кто будет смотреть на эту фотографию и думать обо мне, представлять себе мои мысли, чувства и строй моей души. И самое, конечно, главное – мне хотелось самому стать одним из других людей; уставиться на собственное, составленное из типографских точечек лицо, задуматься над тем, какие этот человек любит фильмы и кто его девушка, – а потом вдруг вспомнить, что этот Омон Кривомазов и есть я. С тех пор, постепенно и незаметно, я изменился. Меня перестало слишком интересовать чужое мнение, потому что я знал: до меня другим все равно не будет никакого дела, и думать они будут не обо мне, а о моей фотографии с тем же безразличием, с которым я сам думаю о фотографиях другихлюдей. Поэтому новость о том, что мой подвиг останется никому не известным, не была для меня ударом; ударом была новость о том, что придется совершать подвиг. "
― Victor Pelevin , Omon Ra
14
" Are you going soon?'
'In seven minutes,' he said. 'Do you know what I'm thinking about now?'
'What?'
'I suddenly remembered how I used to catch pigeons as a kid. You know, we took this big wooden crate and sprinkled breadcrumbs under it and stood it on edge, and we propped up the opposite edge with a stick with about ten metres of string tied to it. Then we hid in the bushes or behind a bench, and when a pigeon wandered under the crate, we pulled the string. Then the crate fell on it.'
'That's right,' I said. 'We did the same.'
'And you remember, when the crate comes down, the pigeon starts trying to fly off and beats its wings against the sides, so the crate even jumps about?'
'I remember,' I said.
Ivan didn't say anything else.
In the meantime, it had turned quite cold. And it was harder to breathe--after every movement I wanted to catch my breath, as if I'd just run up a long flight of stairs. I began lifting the oxygen mask to my face to take a breath.
'And I remember how we used to make bombs with cartridge cases and the sulphur from matches. You stuff it in real tight, and there has to be a little hole in the side, and you put several matches in a row beside it . . .'
'Cosmonaut Grechka.' The bass voice in the receiver was the one that had woken me with abuse before the start of the flight. 'Make ready.'
'Yes, sir,' Ivan answered without enthusiasm. 'And then you tie them on with thread--insulating tape's better, because sometimes the thread comes loose. If you want to throw it out of the window, say from the seventh floor, so it explodes in midair, then you need four matches. And . . .'
'Stop that talking,' said the bass voice. ' Put on your oxygen mask.'
'Yes, sir. You don't strike the last one with the box, though, the best thing is to light it with a dog-end. Or else you might shift them away from the hole.'
I heard nothing after that except the usual crackle of interference. "
― Victor Pelevin , Omon Ra
18
" Часто в детстве я представлял себе газетный разворот, еще пахнущий свежей краской, с моим большим портретом посередине (я в шлеме и улыбаюсь) и подписью: «Космонавт Омон Кривомазов чувствует себя отлично!» Сложно понять, почему мне этого так хотелось. Я, наверное, мечтал прожить часть жизни через других людей – через тех, кто будет смотреть на эту фотографию и думать обо мне, представлять себе мои мысли, чувства и строй моей души. И самое, конечно, главное – мне хотелось самому стать одним из других людей; уставиться на собственное, составленное из типографских точечек лицо, задуматься над тем, какие этот человек любит фильмы и кто его девушка, – а потом вдруг вспомнить, что этот Омон Кривомазов и есть я. С тех пор, постепенно и незаметно, я изменился. "
― Victor Pelevin , Omon Ra
