124
" Дорогая Рэйчел!
Надеюсь, ты не возражаешь, что я пишу тебе. Просто я все думаю о наших разговорах и о великой печали, которую ты переживаешь. Жену я потерял двадцать лет назад. Иногда мне кажется, я живу без нее целое десятилетие, а иногда – будто еще минуту назад она была рядом. Пишу «потерял», но со временем я возненавидел это слово. Она ведь не связка ключей и не головной убор. Это как сказать, что я где-то потерял свои легкие. Ты понимаешь, о чем я.
Наступает время, когда не скорбящие возвращаются к жизни, да и некоторые скорбящие тоже. Только и остается, что пытаться постичь непостижимое. Зачем жить, когда те, кого мы любим, ушли? Разве можем мы простить себе, что отпустили их? После смерти Елены я много об этом думал. Когда я встретил ее, мне исполнился двадцать один год. Она была моим лучшим другом. Без Елены я не представлял себе жизни. Без нее и времени не существовало. А мир без времени ужасен: все неопределенно, дни то сменяются быстро, то тянутся долго, а могут и вовсе остановиться. В законах Вселенной что-то разладилось, и я просто катился по наклонной плоскости. В таком мире невозможно ни в чем разобраться. И безумие берет верх. Но ты, Рэйчел, все это знаешь. Знаешь, что должна придерживаться тех законов, которые согласна принять.
Я люблю сына. Он закон, в котором ничто разладиться не может. Любовь к тому, что приносит тебе радость, тоже постоянна; книги, слова, музыка, искусство – это маяки, то и дело возникающие во вселенском хаосе.
Могут ли люди выбирать направление своей жизни? Мы не выбираем, где и когда родиться, кто и как будет нас любить, в кого нам влюбляться. И нам не дано выбирать, кого у нас отнимут, как это произойдет.
Я пытался спасти жену. Пока не приехала скорая, делал ей искусственное дыхание. Я часто думаю о том, как целовал ее в последний раз – совсем не так, как в первый. И я успокаиваю себя мыслью, что сделал все возможное. Просто ее жизнь была не в моей власти. Но мы решаем, как сильно любить, что читать и где путешествовать. Как жить после смерти любимого человека или просто после его ухода. Решаем, начинать ли жизнь заново. «Но зачем?» – спросишь ты. Вот мое мнение.
Той ночью, когда из окна доносился шум океана, женщина, которая станет моей женой и матерью моего ребенка, призналась мне в любви. Наш сын тогда был тонким штрихом на карте нашей будущей жизни. Звезды в темноте светились молочной белизной. У меня и в мыслях не было, что однажды я ее потеряю. Все мои думы были только о том, что она меня любит и мы счастливы.
Ты говоришь, что не видела ничего красивее океана и его же боишься больше всего на свете. Это буквально описывает мою любовь к Елене. А вдруг все стоящее не дается нам без страха? Как только она умерла, я продал цветочный магазин, но все равно не смог с ним расстаться. Рэйчел, возвращайся к океану. Он – часть тебя. Как и Кэл.
Фредерик "
― Cath Crowley , Words in Deep Blue
128
" – Ты всегда, с самого детства, называешь это место просто магазином. А ведь это книжный магазин, Рэйчел, здесь особый товар. Книги важны. Зря тебе кажется, что слова бессмысленны. Будь это так, с них не начинались бы революции, они бы не изменяли историю. Если бы это был бессодержательный набор букв и звуков, мы не писали бы рассказов и не слушали песен. Дети не любили бы, когда им читают. Если бы это были просто слова, они бы не заставляли людей влюбляться, чувствовать неловкость, боль или облегчение. Если бы это были просто слова, Фредерик не искал бы полжизни томик стихов Дерека Уолкотта. "
― Cath Crowley , Words in Deep Blue
