2
" Я встретил раз Шефорка в коридоре,
ведущем в гупта-зал. И он с презреньем
спросил: «Как долы Дорис, как там зори?
И что с кукушкой, что с дроздовьим пеньем?
Быть может, Мима вдосталь настрадалась?
Я помню, вы весьма с похвальным рвеньем
в ее груди искали центр страданий.
Так что, нашли хотя бы эту малость?»
По форме салютую. Осторожно
докладываю: с горя умерла
Провидица, поняв, что невозможно
нам убежать из клетки в замке зла.
Шефорк загоготал, как будто Мима
отгрохала смешную передачу.
А я, свой дом в долине Дорис вспомнив,
стою в тоске и только что не плачу.
Шефорку вид отчаянья несносен,
он удалился. Я столбом стоял.
Еще не скоро вереница весен
протопчет тропку к Миме в стылый зал.
Не скоро мы добьемся искупленья
за совершенный нами тяжкий грех.
Да, я ищу настойчиво. Советы
и помощь принимаю ото всех. "
― Harry Martinson , Aniara
11
" Han visste att det var en sjukdom, inte bara hos honom utan hos människorna där på gårdarna; deras bottenlöst sterila egenkärlek med rönnbärsattityden utåt, mot den svage som inte vågade gå i svaromål om livsvärdena, smickret inför den starke och hatet som på grund av infrysningen växte och svällde i bröstet och grep om hjärtat med förruttnelsens klo, tills handen grep om riset, käppen, rottingen, dolken, svärdet, handgranaten, mausern och sökte syndabockar, syndabockar, syndabockar! Då (som vuxen) hatade han hatet självt i vanmäktigt raseri, men alla hatare skrattade honom i ansiktet och han tog bara skada till sin matsmältning. "
― Harry Martinson , Nässlorna blomma
